Как видишь, не самая счастливая и не самая захватывающая. Это история обманщика, вора, но и в ней есть чему поучиться. Так я скажу тебе, Рыбка.
Даже когда ты знаешь все ходы противника наперед, не стоит забывать, что и он может делать свой ход конем.

И Липс понимал это.
Я не знал, что ответить. Я промолчал, в надежде, что минутная пауза поможет мне придумать другой, правильный выход из этой ситуации.
Я не убийца, я не тот, кто способен согласиться на все, чтобы спасти свою чертову шкуру. Я всегда придумаю, как выбраться!..
Но не в этот раз.

Пары мгновений тишины хватило лысому ублюдку, чтобы понять - этот цыган безнадежен - кишка тонка. Беззвучно в полутьме конюшни блеснул нож.
Взмах -
и моя рука повисла, словно тряпка, усыпая все вокруг багровым дождем.
«Моя песенка спета» -
пес меня дери, Рыбка - так отчетливо я понял это лишь в тот момент.
Но я всегда был скользкой рыбой. Я не агнец, блеющий в лицо мяснику - я рванулся в бок, что было сил, пытаясь увернуться от ножа Липса.
Громила, пыхтя, схватил меня за ворот и потянул обратно. Черт побери меня, Косой, - ты сохранил мне жизнь дважды - пальто Эрни затрещало по швам, а ворот остался в руке моего убийцы.
Доли секунды хватило, чтобы, прижав окровавленную руку к животу, сделать последнее, на что я был способен - махнуть за единственное укрытие - я как мешок с хламом перевалился через хлипкую изгородь стойла
– ЦОК!

Моя история, рыбка, закончится так же звонко, как начиналась.
ЦОК! –
Черт, скажи, Рыбка, что лучше: быть зарезанным или затоптанным насмерть? Лошадь пустилась в бешеный пляс, до смерти перепуганная моим полуживым телом, ворвавшимся в стойло.
В голове пульсировало душащее: «рука», «рука»,
нервы кричали: «нож», «нож»!
А над головой раздавалось громогласное
ЦОК!
Укройся! Спрячься!
Как много слов может возникнуть голове за одну секунду!
Крик!
Нож!
Боль!
Цок!
Треск!

Думал ли Липс, ослепший от ярости, насколько кусков распилить меня, чтобы было проще отдать собакам? Думаю, именно об этом он и думал - четко и властно зная, что у меня не осталось ходов.

Знаешь, Рыбка, одному может научить моя история.
Если дерутся двое - третий просто ждет своего момента.
Но он есть всегда.
Он слепо вонзает свой нож в спину тому, кто подвернется под руку.

Удача. Судьба, - назови, как хочешь.
Она сделала ход за меня..

Взбесившееся животное рвалось с привязи,
молотя копытами со всей дурной мочи!

ЦОК!

Один мощный удар, в мгновение меняющий исход партии.
Конь вырвался на волю, продолжая громить все кругом, оставив меня – напуганного до смерти, потерявшего надежду и удивленного до исступления, смотреть на проломленную башку лысого Липса.

Ублюдок подергивался на грязном полу, хрипел и шлепал жирными губами, выпуская из ослабших пальцев нож.
Глаза потеряли всякое выражение рассудка.
Липс. Был. Мертв.
Ну а я - пока жив. Правда ненадолго - если не придумаю, куда деть тело жирного мясника и не уберусь куда подальше, пока парни Краба не поймут, что ушел я отсюда на своих двоих.

Бросить тело здесь – все равно что прокричать посреди Брэдфорд Стрит:
- Эй, Краб! Я обокрал тебя и убил твоего человека, а ну-ка найди меня!
Но решение пришло ко мне быстро - как всегда.

Есть одна уличная хитрость, милая моя рыбка. Хочешь показать тело науки ради - брось утром у рынка.
Хочешь сделать так, чтобы ни один пьянчуга его не нашел - оттащи туда, где от него и след простынет.
В реку - жди вестей от рыбаков, в канаву, подворотню - жди удивленных бродяг. Хочешь спрятать насовсем - подбрось тело цыганам или кому похуже – этим - приезжим в шатрах.
К ним даже законники не суются - бесполезно.

Я тащил тело Липса из подворотни в подворотню, кое-как намотав кусок ворота на кровоточащий локоть. Но Удача была все еще со мной.
Я знал, где могу спрятать труп. Я знал, что там не будут его искать.
Знал, что те, кто найдут тело, закопают его ровно там, откуда уже завтра уедет пестрая кибитка.
Я не знал только одного - не знал, что окажусь в ловушке.
Как и все мы здесь.
Глупо, правда?
Чем я так прогневал речных богов, Рыбка, что, избежав верной смерти дважды, очутился здесь?
Может так все и устроено: получил - заплати.
Да, наверное, так оно и есть.

Я был вором и бродягой, Рыбка, но даже у таких, как я, есть свое понятие чести. Смешно звучит? Да. Как не пытался я выплыть, как можно выше, все равно оказался здесь, на грязном тюфяке, обреченный на глупую болтовню с тобой, запертый от мира под одной крышей... со своим палачом.

Говори шепотом, иначе разбудишь его.
Ты видишь его каждый день, ты, как и все мы, помогаешь этому полоумному хоть что-нибудь вспомнить. Но нет, пес меня дери, я лучше вырву собственную печенку, в день, когда к этому ублюдку вернется память.
Знаешь, почему Джонни Доу так зовут? Да потому что так зовут всех, кого хоронят без имени. Но я знаю его имя. И знаю, почему его лысый череп украшает этот симпатичный шов.
Теперь и ты знаешь.

Да, Арчи, Михус и другие нашли полуживого меня и полумертвого Липса.
Мне так и не хватило сил довести дело до конца. А ты знаешь этих святош - откачали обоих, не спросив ни рода, ни племени, ни имени.
Все, что остается мне теперь - ждать.
Однажды он все вспомнит. А я буду готов. Так я тебе скажу, Рыбка: в этот день вор и бродяга Спикиззи, наконец, станет убийцей. Но не сейчас.
Ступай, Рыбка, до рассвета недолго.

...

Ты все еще здесь?
Пес тебя дери, Чарли! Что тебе еще нужно? Мало баек от Спикиззи?
Так иди и встряхни кого-нибудь еще! И чего ты лыбишься, как дурная?

Да, Рыбка.
Есть в тебе толк.
А я и не углядел-то сразу, среди твоих бумажек и вздохов.
Все правильно говоришь. Доу появился здесь гораздо позже меня. А значит, и башки я ему не ломал. А порой хочется, что уж поделать! Я не испытываю привязанности к тому, от кого проку никакого.
А вот ты- другое дело!
Ты, как я, - нас хлебом не корми, дай рассказать увлекательную историю.
Главное - закрути так, чтобы отстали потом, да стороной обходили.

А правда - нет, кому какое дело?