Но и спорить с ними я не стану. Знаешь, как звали эту полоумную? И я не знаю.

Думай обо мне, как посчитаешь нужным. Не я ли говорил, что моя история может тебе не понравиться? Но тебе придется ее дослушать. Более того, я уверен, что тебе этого хочется.

Смотри-ка, вот ты и запомнила первое из правил Спикиззи. Да рыбка, молчание - великое благо. Не многие здесь интересуются тем, как я попал сюда. Вот и помалкивай.

Мои дела определенно шли в гору ровно до тех пор, как я оказался в этой дыре, будь она проклята.

Что говоришь, мучило? Не могу сказать, что в пальто в этом было холодно. Но и не скажу, что было в нем с лишком приятно. Ненавидел? Да что оно, девка что ли, чтобы ненавидеть его? Если уж и ненавидеть кого-то от себя. Пальто-то тут причем? Оно хотя бы тебя ночью под мостом согреет.

На дне не так уж и плохо, ежели, к ногам булыжник не привязан, рыбка моя - всегда можно выгрести, если знать, куда грести. А греб я, по вполне понятным причинам, что было силы и, по возможности, наверх.

Были и те, кто до смешного напоминал меня. С одной лишь разницей – мало кто из них был готов понять, где их место. Мы помогали им это понять, и с каждым новым «уроком», я в очередной раз убеждался, что свое место я заслужил.

Ты знаешь, как я оказался здесь, рыбка?

Я увидел его. Того, кто явно выделялся среди толп безымянных «дел», встреченных мною на пути. Представь мое удивление, когда на одной из афиш, грязной, дырявой, такой, что и прикоснуться неловок я увидел обезображенное, до боли знакомое лицо.

Эрни.
Двухметровый, жилистый гигант, на уродливое лицо которого и взглянуть-то страшно. Никого не напоминает? А знаешь почему?

Я не мог сомкнуть глаза несколько дней. Это был не страх. Точнее, не то его обличие, что тебе наверняка знакомо…

Все эти годы я знал то треклятое имя, что раз и навсегда изменило мою жизнь. Эрни. Косой ублюдок. Это он - с самого начала и до крайнего конца - он – та самая фигура, что перевернула ход всей партии.

Я открыл свой рот - и стал предателем, предателю не стыдно пролить кровь. - Я пролил кровь - и невольно стал преступником, преступнику не стыдно выживать любым способом. Я выживал, прогибался и выкручивался, зная, что та часть меня. которая могла бы этому воспротивиться уплыла вместе с последним баркасом, истлела вместе с дрянными костями.
Нет, я не сам выбрал свое место, это ты усадил меня на него, одноглазый урод.
Я держал в руках замусоленное пальто, вспоминая имена тех, кто стал моей жертвой, но отнюдь, не по моей, не по моей вине! Виновен лишь он!
Я пытался вспомнить имена, но в голове оставалось лишь одно имя.

Так я тебе скажу, бывают моменты, когда все становится поздно. Поздно быть благоразумным или благородным. Любое благо может быть слишком запоздалым - как весть о том, что Эрни жив.

Да, я мог бы проснуться с осознанием того, что тогда, много лет назад, я не стал убийцей, а значит и сейчас я кто-то другой. Но вот он я, рыбка.

И я хотел быть на этом месте, а значит, любое сомнение могло стать слабостью, мешающей делу. Это был все еще я - с одним отличием, способным перевернуть все с ног на голову, а значит оставалось только одно.

Я был гладко выбрит, как всегда, в моем кармане лежал идеально гладкий билет - такой может позволить себе ил крупная рыба. Такая, как я.

Я взял старое пальто с собой. Вряд ли я нашел бы что-нибудь приятнее, чем возможность запихнуть его Эрни в глотку.

Почему ты притихла рыбка? Нравится, когда я говорю шепотом? М? Теперь ты знаешь, как я оказался здесь? Да, как и вы все - пришел, но не смог уйти по той же причине, что и ты, что и мы все.

Я знаю, что ты хочешь спросить… Почему, почему, моя милая сладкая рыбка, за все время со дня, когда ты появилась здесь, ты никогда в глаза не видала никакого Косого Эрни?